— Кто ты? Зачем ты появился именно сейчас? — тихо прошептал Корен, — нет, я тебя отыщу! Ты здесь не нужен… ты все испортишь! Двадцать лет я просидел в этих каменных стенах, я адаптировался в этом мире, я выстроил четкую линию своей жизни… и тут ты! Нет, ты мне тут не нужен.
Корен сел в обитое кожей деревянное кресло, откинулся на спинку и закрыл глаза… побежали картинки воспоминаний, как он едет по Кутузовскому проспекту на черном 600-м Мерседесе по встречной полосе в сопровождении милицейских машин… как он развлекается на даче покойного отца — бывшего второго секретаря обкома партии… Он всю жизнь катался как сыр в масле, не работал руками ни дня в своей жизни, ему все доставалось… положение родителей, потом МГУ, потом удачное место госслужащего, потом депутатское кресло и все привилегии Ельцинской России… А потом эта блажь… поохотиться с вертолетов в Сибири… Катастрофа… Он не перенесся в этот мир целиком, сюда перенеслось его сознание, в тяжело заболевшего молодого писаря хранителей, служащего в архиве. И вот излечившись от одной болезни, Корен чуть было не подвинулся умом, пытаясь понять своим новым сознанием, своей новой личностью, что с ним произошло и куда он попал. Но он справился, адаптировался и пристроился в этом мире, после чего шагая по головам, благо опыт огромный, он неплохо продвинулся по карьерной лестнице в этом мире…
Надо действовать! — сказал сам себе Корен, прошел к двери и позвал стражника из коридора. Затем уложил все в корзину, закрыл крышкой и завязав шнурком с деревянной биркой вручил охраннику.
— Вот это отнесешь в подвал, затем найди мне Севона.
— Слушаюсь, — кивнул стражник и вышел.
Спустя пол часа в дверь постучали и комнату вошел Севон. Корен чуть ли не с пробуксовкой рванулся к нему и с размаху залепил ему пощечину…
— Щенок! Я тебе сколько раз говорил что бы ты сообщал мне обо всем необычном и странном происходящем в княжестве?
— Но дядюшка Арас…
— Твой дядюшка доживает последние свои дни, я разговаривал с лекарем… И как ты думаешь, кого выберет совет в случае его смерти?
— Вас господин…
— Ну прости, прости старого дурака, — смягчил голос Корен и обнял Севона, — я просто очень переживаю за наше дело, и очень расстроился когда мне попало в руки дело этого кузнеца… как его?
— Варас господин.
— Да, Варас… Где он кстати, он же не казнен?
— Нет господин, суд учел его заслуги перед княжеством и мы отправили его на каторгу.
— Хорошо… очень хорошо. Ладно, дальше я этим займусь сам… Скажи, твоя поездка к Желтому озеру успешна?
— Да господин, две сотни наемников ожидают приказа.
— Хорошо… ты знаешь что делать, ступай, — сказал Корен и спровадив Севона, он еще некоторое время постоял у окна и взяв со стола большую кожаную папку вышел в коридор.
Главного хранителя Араса очень утомила прогулка с князем по городищу, и он, сидя в кресле дремал… болезнь все больше давала о себе знать, и найти положение, что бы не было больно и поспать становилось все труднее и сейчас тот самый момент. Но в дверь настойчиво постучали, Арас открыл глаза, поморщившись пошевелился и сказал:
— Входите…
— Приветствую Вас господин Арас…
— Корен, что за срочность?
— Дела княжества господин… Вы же знаете, как много времени я уделяю проверке чистоты помыслов и деяний наших братьев, и вот на днях, мои соглядатаи доложили мне, что на угольных копях судейская стража позволяет себе вольности… и не допустимые действия порочащие нас всех.
— Что ты хочешь Корен?
— Я хочу господин, что бы вы подписали распоряжение, выделить мне отряд судейской стражи для поездки на копи… я хочу все там проверить.
— Ты напоминаешь мне меня Корен, — натужно улыбнулся Арас, — я тоже когда-то не жалел себя и делал все на благо княжества и спокойствия нашего народа… ты подготовил распоряжение?
— Да господин, вот оно, — Корен вынул из папки лист.
Арас не глядя подписал бумагу и откинувшись на спинку стула сказал:
— Иди Корен, и попроси стражу, что бы привели лекаря.
— Хорошо господин, — учтиво поклонившись ответил Корен и вышел.
* * *
Пока ждали Тарина и Туска я понадежнее закрепил снаряжение за седлом. Заждались на самом деле, я успел выкурить трубку, а Яр даже немного развлечься — уличные музыканты расположившиеся у неподалеку, вокруг которых собралась небольшая толпа народа, играли веселую мелодию на каких-то духовых и струнных инструментах, и Яр в такт музыке смешно кивал головой и притоптывал. Наконец из-за поворота показались два всадника с груженым несколькими тюками жеребцом.
— Что-то долго вы, — сказал я усевшись на Яра.
— Туск оказывается очень любит, и главное умеет поторговаться, что не плохо отразилось на наших тратах.
— Ну что, отъедем от городища и обсудим маршрут?
— Я его уже продумал, не торопясь, к вечеру будем в большом многодворце, с хорошим постоялым двором, там и ночлег, коней обиходят, накормят и напоят.
— Тогда в путь, — сказал я, и легонько придавил икрами Яра.
До многодворца добрались без приключений, если не считать попытки трех объездных, которые плелись за нами около часа, и поняв, что мы не собираемся в сторону владения их хозяина отстали.
Утром следующего дня плотно позавтракали и отправились дальше. В дороге мы были не полных пять суток, нормально переночевать нам удалось еще один раз, на заимке одного вполне зажиточного Рода, все остальные привалы и ночевки прошли под открытым небом. К слову рана моя меня практически не беспокоила больше, я делал по две перевязки в день, а сегодня утром выдернул нитки из шва, заживает как на собаке… или кошке? И вот на горизонте показались невысокие горы, а справа от дороги, идущей параллельно протоке показался густой лес и мы остановились на развилке.
— Что за лес? — спросил я Тарина.
— Хороший лес, то что нужно… Выкупим Вараса, и на ночевку встанем в этом лесу.
— Добро, — кивнул я, — ну, где купеческий наряд?
Тарин соскочил с коня, и подошел к навьюченному тюками жеребцу и достал богатый кафтан, и вставки цветные и вышивка, полный местный гламур короче… ну и шапка в таком же стиле. Я напялил все на себя, повязал плетеный кожаный пояс.
— Бороденка у тебя конечно… — скривился Тарин, — ладно поехали.
Мы поехали по дороге прямо, через пару километров протока отвернула вправо и с обоих сторон дороги пошли кочки и заросли болотной травы. Дорога немного сузилась, и когда нам на встречу попался обоз из дюжины телег груженых углем и запряженные мощными тяжеловозными лошадьми, нам пришлось принять вправо и пропустить их. Спустя час пути за холмом показались крыши домов.
— Угольный многодворец, — сказал Тарин, — говорить я буду…
Проехали деревню и уперлись в ворота и расходящийся в стороны высокий частокол. Тарин развернул боком коня и дернул за веревку, свисающую из отверстия в воротах. С той стороны звякнуло и спустя минуту из небольшой дверки в одной из створок тяжелых ворот показался стражник.
— Чего вам?
— Главного распорядителя позови… мой хозяин хочет купить в каторжан для соей заимки.
— А, сейчас, — заулыбавшись ответил охранник и исчез за дверью.
Через пять минут ворота открылись, и нас впустили во двор. Два добротных двухэтажных сруба с двух сторон небольшой площадки и один длинный убогий барах с дырявой крышей. К нам вышел заспанный такой дедок, с уже почти синим от вероятного недельного запоя носом.
— Сколько вам, и каких?
— Трех достаточно, заимка не большая… только что бы не покалеченные и работать могли. Может кто из недавнишних есть?
— Тут все работать могут, — мерзко так хихикнул дед, — сейчас, распоряжусь, приведут вам дюжину… их недавнишних и пока еще гниющих…
Спешиваться мы не стали, так и ждали, когда к нам выведут каторжан. Я успел покурить и спустя полчаса трое стражников привели к нам двенадцать человек… связанные спереди руки, босые, одежда уже успела порваться, на многих следы побоев… Вараса я узнал сразу, он и еще один мужик таких же статей как и кузнец стояли крайними справа и в отличии от остальных, было видно, что они еще не сломлены, Варас уверенно и с вызовом смотрел перед собой. Он начал разглядывать гостей, т. е. нас с презрением, понимая зачем мы приехали и когда его взгляд задержался на мне, я держа в руке трубку прижал указательный палец к губам… Варас улыбнулся «глазами» и затем опустил голову.
— Ну гляди… — подбоченился дед.
Я молча указал пальцем на Вараса, его соседа и еще одного крепкого совсем молодого парня.
— Эти по сто, и даже торговаться не буду! — деловито сказал дед.
Я важно кивнул, Тарин соскочил с коня, всучил кошель деду и привязав веревку к связанным рукам каторжан, ее конец он закрепил к седлу. Я поклонился деду, вроде как поблагодарил, ворота со скрипом открылись, и мы поехали прочь. Как только мы отъехали примерно на километр от деревни, я соскочил с коня, схватил бурдюк с водой и побежал к Варасу и начал развязывть ему руки.
